ЭССЕ

«Классификации исторических источников в отечественной историографии: какую выбрать?»

Введение

Вне зависимости от того, что изучает историк: «преданья старины глубокой» [7, С. 654] или окружающую его действительность, чтобы работать, ему необходимо обладать информацией по исследуемой теме. Следовательно, историк должен её как-то получить. Общеизвестно, что именно исторические источники – «основа любого исторического исследования» [9, С. 73]. Вопросу о том, что из себя в принципе представляет исторический источник, я посвящаю отдельный параграф данного эссе, а пока можно взять за аксиому одно из самых распространенных его определений, данное Л.Н. Пушкаревым: «исторический источник – это все непосредственно отражающее исторический процесс, все, созданное человеческим обществом» [11, Т. 6. С. 591]. Такое определение дает представление о том, насколько широк может быть спектр исторических источников. Чтобы логически осмыслить все это многообразие, исторические источники необходимо классифицировать (то есть группировать в соответствии с их общими признаками). Вопрос в том, какой общий признак взять за основу деления и как удержаться на тонкой грани между чрезмерным обобщением и необоснованной детализацией при составлении подобной классификации. По-своему на него отвечали практически все крупные российские историки, начиная с В.Н. Татищева, каждый составляя свою собственную классификацию исторических источников[1]. В данном эссе я попытаюсь проанализировать некоторые из этих вариантов, а также по-своему ответить на вопрос: кому же из историков, составлявших классификации исторических источников, удалось создать вариант наиболее полный[2] и в то же время удобный в практическом применении?

В заключение мне кажется необходимым отметить, что в ходе написания данного эссе я сознательно пошла на использование большого числа цитат. Такой подход мне представляется в данном случае оправданным, так как он логично вытекает из самой темы эссе: невозможно рассуждать о различных вариантах классификаций исторических источников без опоры на обширный фактический материал.

Определение исторического источника и проблема установления границ при формировании круга исторических источников

Вполне логичной мне кажется мысль, что прежде чем начинать классифицировать исторические источники, необходимо определиться со значением самого термина «исторический источник». Это я и попытаюсь сделать в данном параграфе моего эссе, анализируя различные варианты определений понятия[3] «исторический источник», предложенные в своё время крупнейшими отечественными историками.

Невероятно, но факт – составитель первой отечественной классификации исторических источников В.Н. Татищев термин «исторический источник» не употреблял. В первой главе своей «Древней Российской истории», он использует термин «сказание», но определения ему не даёт [8].

Только в конце XIX века, благодаря работам В.О. Ключевского, понятие «исторический источник» закрепляется в отечественной исторической науке, естественно, в том виде, в котором его употреблял сам В.О. Ключевский. Его определение выглядит следующим образом: «исторические источники – это или письменные, или вещественные памятники, в которых отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ» [5, Т. 7. С. 5]. Определение это, безусловно, важное с точки зрения исторической науки как первая серьезная попытка точно установить значение термина «исторический источник», мне кажется не совсем удачным. Главный его недостаток заключается, как мне представляется, в том, что В.О. Ключевский неоправданно сужает значение термина, исключая из него, например, все источники устные[4].

В самом начале XX века замечательный русский ученый, сторонник теории научного позитивизма С.Ф. Платонов предпринимает попытку дать совершенно новое определение понятию «исторический источник». Его вариант звучит так: «в обширном смысле понятие исторического источника включает, или заключает в своем содержании всякий остаток старины» [Цит. по: 13. С. 1]. После прочтения этого определения встает закономерный вопрос: что автор понимает под «остатками старины»? Только материальные источники, такие, как вещественные и письменные, или также устные и, например, хронологические? Получается, что и это определение не является удовлетворительным.

После анализа двух этих определений, мне кажется наиболее уместным упомянуть вариант, предложенный выдающимся советским историком М.Н. Тихомировым, унаследовавшим, как я уже писала выше, от В.С. Ключевского традицию воспринимать исторический источник как «памятник». Интересно, что, несмотря на подобное заимствование, М.Н. Тихомиров не дублирует В.С. Ключевского. Его вариант – «под историческим источником понимают всякий памятник прошлого, свидетельствующий об истории человеческого общества» [9. С. 7] – представляет собой своеобразный синтез определений С.Ф. Платонова и В.С. Ключевского. Часть, начинающаяся со слова «памятник», – явное заимствование из В.С. Ключевского, но обобщающее местоимение «всякий», значительно увеличивающее спектр возможных исторических источников, отсылает нас уже к определению С.Ф. Платонова. Такой синтез, на мой взгляд, являлся важным (хотя и далеким до завершающего) шагом вперед в развитии представлений об историческом источнике.